Лучшие рецензии автора | Рейтинг |
Смилла и ее чувство снега | +28 |
Время женщин. [Крошки Цахес] | +27 |
Не надейтесь избавиться от книг! | +20 |
Мультики | +18 |
Шум и ярость | +17 |
Роман-буффонада, с морем экшна, погони, афер и прочего, драйвовый и увлекательный. Авантюрный детектив выписан хорошим русским языком, а тотальная ирония веселит и увлекает. Загадочная латиноамериканская страна, в которой растет чай, вызывающий острый приступ пофигизма. Наркотик, распространяя который, можно прекратить войны и прочие всяческие недоразумения. Погони, взрывы, кругосветные плавания, сочный и острый язык, в котором ненормативная лексика воспринимается очень органично. Житинского,...
Все евреи друг другу родные братья и сестры, поэтому главная героиня, автор, рассказывает о судьбах своих родных. Повести – Об Ионе, Об Иосифе, О Кларе, О Жене – повести перекликаются друг с другом, герои населяют одну вселенную. Истории полны ветхозаветных реминисценций, Иона во чреве кита трансформируется в Иону внутри танка, проносящего ощущение замкнутости и герметичности всю жизнь. Итд. Интонация «Клоцвога» повторяется и здесь, интонация превращает читателя в слушающего неторопливое...
Повествование о писателях и поэтах, которые встречаются на литературном семинаре в Загребе. Повествование, щедро сдобренное детективными поворотами, стилистическими вывертами, «романом в романе», перченым юмором и острой сатирой на писательскую жизнь вообще. Испанский поэт погибает в бассейне, у чешского прозаика крадут роман всей его жизни, хорватский писатель разговаривает с американским на тему «кто счастливее», русские прозаики пьют спирт в номере отеля и мечтают купить мохер для жены,...
Книга, которая читается на одном дыхании. Книга, страшная по содержанию, но в которой создается образ Героя времени 90хх. В начале романа героя, которого зовут Андрей Рубанов, «забирают» за финансовые махинации, сначала в Лефортово, потом – в Матросскую тишину. Три года тюрьмы, описанные на 560 страницах. Ретро-, интроспекции рисуют отчетливую картину эпохи 90х, когда образование не позволяло заработать на кусок хлеба, и, чтобы выжить, приходилось рисковать всем. Герой проносится из камеры в...
В сборнике представлены основные идейно-концептуальные признаки такого явления на театральной сцене и в драматургии, как новая драма, сведения об авторах, рецензии, сцены из спектаклей и довольно любопытная подборка пьес.
«Галка Моталка Натальи Ворожбит» о буднях спортивного интерната, вся написана на языке необразованных школьников. «Бытие №2» Ивана Вырыпаева - авангардный текст, главным героем которого является текст, история о богоискательстве выписана главным образом в стилистике потока...
«Галка Моталка Натальи Ворожбит» о буднях спортивного интерната, вся написана на языке необразованных школьников. «Бытие №2» Ивана Вырыпаева - авангардный текст, главным героем которого является текст, история о богоискательстве выписана главным образом в стилистике потока сознания, отрицание и разрушение классического театра с завязкой-кульминацией и развязкой, разрешение четвертой стены, игра в авторство, игра в стили, ветхозаветные аллюзии и организация текста заставляет воспринимать текст пьесы как своего рода манифест – в ней собраны превалирующие черты новой драмы. «Сахалинская жена» Елены Греминой ближе всех к традициям классического театра, экзистенциальная история своеобразного любовного треугольника ссыльных острова Сахалина. «Город» Гришковца абсолютно в стиле его пьес и романов - (псевдо)рефлексии (псевдо)московского (псевдо)интеллигента - брать или не брать приставку из скобок нужно в зависимости от отношения к автору. Братья Дурненковы в «Вычитании земли» обыгрывают стилистику соцреалистических пьес, вплетая в нее несочетаемые, перверсивно-сорокинские элементы. Герои «Собирателя пуль» Клавдиева - не матерятся, они матом разговаривают – школьники, дети, более жестокие, чем взрослые, чтобы убежать от жестокого мира, они живут в фантасмагорической, выдуманной реальности. «Глаз» Курочкина – пьеса на трех страницах заставила искать драматургию между ними, но попытки не увенчались успехом. «Таня-Таня» Оли Мухиной, пьеса с картинками, бессмысленная и бессюжетная. «Трусы» Павла Пряжко о женщине, помешанной на нижнем белье – самая истерично-смешная, элементы театра абсурда, реалии советской действительности и дико смешные гимны дешевых и дорогих трусов. «Пластилин» Сигарева страшный, безысходный, не оставляющий никакой надежды в финале.
Начинаясь с завязки в духе deus ex machina – герою звонят и предлагают съездить из Москвы в родную некогда среднеазиатскую страну, предлагают билет и деньги на расходы, – роман превращается в криминально-политический, главный герой – филолог, вынужденный в лихие 90е изменить свою жизнь от преподавательской деятельности на родине к торговле сигаретами в московском ларьке. Исторические и бытовые реалии, друзья, жёны, любовницы, письмо-угроза, написанное в молодости, приводит к детективному...
Как приятно, когда писатели, однажды удивившие и оттого записанные в любимые, радуют и своими новыми произведениями, в которых чувствуется фирменный авторский стиль, но которые не выглядят поделкой под, разбавленным молоком вместо некогда вкусных и густых сливок. Елизаров с каждым романом становится всё изящнее, книга, слово, стилистика в его романах приобретают онтологические и эсхатологические свойства. Не хочется раскрывать сюжет – неожиданные его повороты захватывают дух. История одного...
Конечно же, только ленивый не написал, что «Каменный мост» - это тягомотная графомания. Этот сборник – для тех, кто не хочет погрязать в 800 страниц околоисторической мистификации, но хочет ощутить чувство удовольствия от превосходной русской прозы. У Терехова очень интересный язык, синтаксис организован таким образом, что ты чувствуешь, что книга тебя «засасывает». «Если рассказывать историю со всей искренностью, правды никогда не выйдет» - основной девиз прозы Терехова. «Бабаев» –...
Удивительный роман.
У романа есть рассказчик, писатель, который плавно перемещается из эпохи в эпоху, сам же оказываясь то в своем детстве, то в современном Лондоне, то в Москве. Сахновский описывает реальность, которая невероятнее любого вымышленного мира. Хуана Безумная, Анна Болейн, Орфей и Эвридика становятся участниками повествования об одном семействе, повествования, проходящего в веке 20м. Мать отстала от поезда, который вез ее с двумя детьми в эвакуацию во времена Великой...
У романа есть рассказчик, писатель, который плавно перемещается из эпохи в эпоху, сам же оказываясь то в своем детстве, то в современном Лондоне, то в Москве. Сахновский описывает реальность, которая невероятнее любого вымышленного мира. Хуана Безумная, Анна Болейн, Орфей и Эвридика становятся участниками повествования об одном семействе, повествования, проходящего в веке 20м. Мать отстала от поезда, который вез ее с двумя детьми в эвакуацию во времена Великой Отечественной, через двое суток она догнала их, представив собой узел, из которого в дальнейшем будут ветвиться последующие поколения. Сахновский населяет вселенную своего романа огромным количеством героев, приправляя всё щедрой долей мистики, временными дырами, фатальной чередой случайностей, образующими тот Заговор ангелов, который вершит историю и судьбы, такие нереальные на первый взгляд, но которые кажутся реальнее самой реальности, а стилистика повествования порадует любителей магического реализма, ведь в истоках его стояли истории латиноамериканских авторов всё о том же – бесчисленной череде совпадений и случайностей, связи времен, взаимовлиянии несвязанных друг с другом героев и событий, соприкосновении эпох – трансцендентная реальность заставляла и заставляет в умелых руках повествователя доверять ей безоговорочно.
Критик Топоров называет этот роман единственным графоманским романом в шорт-листе нацбеста 2010.
И соглашаешься ты с его формулировкой пару раз в паре абзацев за весь роман. В целом же роман оставляет впечатление хорошей автобиографической русской прозы.
Первая часть выполнена очень простым языком, это почти «детская» проза, однако, местами очень изящная и чувствуется, что автор – филолог. Описание детства, родителей, среды, школы, университета в форме кратких главок само по себе не ново,...
И соглашаешься ты с его формулировкой пару раз в паре абзацев за весь роман. В целом же роман оставляет впечатление хорошей автобиографической русской прозы.
Первая часть выполнена очень простым языком, это почти «детская» проза, однако, местами очень изящная и чувствуется, что автор – филолог. Описание детства, родителей, среды, школы, университета в форме кратких главок само по себе не ново, но у автора есть свой особенный, узнаваемый и комфортный язык, даже синтаксис построен так, чтобы читателю было как можно комфортнее и удобнее. Вторая глава, о литературе, писателях и писательстве, очень иронична, временами ненормативна, насыщена «шутками-прибаутками», временами – бородатыми анекдотами. Угадываются пародии на современную писателю литературную среду, на Гришковца пародия очень хороша. Временами автор заставляет читателя громко «ржать», временами – чуть ли не плакать. Самое главное, что главный герой вызывает симпатию, в принципе, он так и выглядит, как сам себя и описывает, а временами чувствуется, что нужна определенная смелость, чтобы так вот выплеснуть на бумагу все свои комплексы. Конечно, к высокому стилю и высокой прозе отнести сие творение сложно, но задачу свою писатель выполнил – он написал Роман, пусть и прыгая с пятого на десятое, он описал свой мир, насытив повествование очень живыми персонажами, поиграв со стилистикой, современностью, слегка выматерившись, поставил точку, после которой хочется дождаться от автора «чего-нибудь ещё».
История главного героя, его рождение и смерть закольцованы через каннибализм и крыс – в начале семимесячный ребенок вместе с крысами убедительно натуралистично съедает свою мать, в финале – готовит для крыс самое главное блюдо своей жизни - себя. Стиль латиноамериканской прозы и прекрасный язык заставляют плыть по повествованию, ведь почти весь роман – это описание нескольких поколений, смена которых и привела к рождению Цезаря Ломброзо. Меняются континенты, эпохи, свершаются революции, идут...
История жизни главного героя, композитора Адриана Леверкюна, рассказанная его другом детства, Серенусом Цейтбломом. Повествование о гении начинается с описания их семейства, отца и матери, формирование его увлечений и склонностей происходит в детстве – отец Адриана очень любил бабочек, был сторонником точных наук и противником гуманитарных. Описательность Манна многословна и тягуча - иногда описание рассматривания ледяных узоров на стекле или крыльев бабочек занимает до десятка страниц. Вполне...
Текст вызывает ощущение мистичности, знаменитая 25 глава будто написана Мефистофелем, герой ради гениальности продает душу дьяволу, да и сама гениальность – это всегда происки лукавого.
Помимо рассказываемой героем романа истории, которое ведет Серенус, якобы основываясь на своих записях, впечатлениях и дневниках Адриана, повествование ведет автор, от первого лица, который размышляет на бесконечное количество тем – астрономия, литература, философия, музыка, культура, религия и прочее, создавая поистину интеллектуальный роман, собственно, сам Манн это определение и придумал. Автор и его герои существуют в периоды войны – герои в Первой Мировой, автор во Второй. Являясь по форме системой метаповествований, роман содержит в себе и бесконечное число толкований, трактовок, смыслов, это роман о картине мира первой половины 20 века, о переходе сознания от модернистского к постмодернистскому, о Германии, немецкости и крушении бюргерства. В общем – титанический роман, к которому иногда необходимо прилагать титанические усилия, чтобы пробраться сквозь все-научность и все-тематичность, но который, как и настоящие произведения искусства, становится частичкой тебя, расширяя представления о мире и литературе.
Два любителя книг, коллекционеры редких фолиантов, два книжных фетишиста беседуют на разные историко-культурологические темы, о писателях, книгах, режиссерах. Исчезнут ли книги в ближайшем будущем, как исчезли некогда видеокассеты и 3,5’’-дискеты. Как фильтровать и усваивать тот огромный объем информации, растущий из года в год чуть ли не в геометрической прогрессии. Книги, которые мы не читали – но о которых знаем много и много можем можем рассказать. Книги и религия – книги на алтаре и книги...
История главной героини Веры, прозванной рыбой за свою холодность и отстраненность. Конечно же, название аллегорично, как и имя героини, смысл существования ее – в помощи ближнему. И Алешковский, отлично владея словом, создает предельно реалистичную прозу мощнейшей силы воздействия, еще и играя при этом со стилистикой, несмотря на редко используемую форму повествования от первого лица. Детство в маленьком таджикском Пенджикенте в семье русских геологов, наполненное среднеазиатскими реалиями,...
35-летний ведущий специалист фирмы, торгующей замороженными продуктами, в том числе голландской картошкой, находит коробку со странными розовыми таблетками... Завязка в духе «(голово)ломки» Гаррос-Евдокимова или «Wanted» Бекмамбетова о бесцельном существовании офисного планктона приводит не к «суперменскому блокбастеру», а к довольно хорошо выполненному экзистенциальному роману начала 21 века. Реалии узнаваемы, постмодернизм – уже классика, однако ответов на «вечные» вопросы всё нет и нет, а...
Денис Гуцко «Покемонов день»
Жизнь в бешеном ритме главного героя соскакивает с обыденной колеи. Когда-то давно девушку изнасиловал мужчина в костюме покемона, и некоторое время спустя девушка с другом решают отомстить. Но так как того негодяя не найти, они подбирают первого попавшегося парня, пытающегося поймать «попутку», чтобы добраться до вокзала. И им оказывается главный герой. В итоге его жестоко избивают, он оказывается в больнице. Время, необходимое для выздоровления, он тратит, чтобы...
Жизнь в бешеном ритме главного героя соскакивает с обыденной колеи. Когда-то давно девушку изнасиловал мужчина в костюме покемона, и некоторое время спустя девушка с другом решают отомстить. Но так как того негодяя не найти, они подбирают первого попавшегося парня, пытающегося поймать «попутку», чтобы добраться до вокзала. И им оказывается главный герой. В итоге его жестоко избивают, он оказывается в больнице. Время, необходимое для выздоровления, он тратит, чтобы разобраться в своей жизни – отношениях с матерью, любовницей, девушкой, которую он вроде бы любит, пытается опять же найти ответ на «вечные вопросы» и, в общем-то, свою жизнь меняет. И к людям, чуть его не убившим, он не чувствует ненависти, он вообще, подобно героям Прилепина, любит людей. Критики обвиняют Гуцко в том, что он равнодушен к своим персонажам. Но эта, казалось бы, вторичная и обыденная история притягивает своей необыкновенной правдивостью и искренностью. Хочется воззвать к издательству «Время», успевшему уже познакомить читателей с такими толстожурнальными авторами, как Палей, Гуцко, Алешковский, Иличевский и другие, чтобы оно подарило возможность узнать ранние рассказы автора, а также издало уже наконец-то букеровский «Без пути-следа». Ну очень хочется, очень.
Прекрасная по художественному наполнению изящная русская проза, в тематическом пространстве близкая к «Матиссу». Опять же это Роман о поиске внутренней свободы, в путешествиях главного героя по миру. Разные странствия выполнены в различной стилистике повествования. Кавказ, Азовское море, степи Казахстана и Средней Азии, Иран, - полмира проносится перед глазами на протяжении 200 страниц книги небольшого формата. Это литература, дающая наслаждение формой, стилем и содержанием. Поиски смысла и...
В центре повествования – жизнь Москвы и ее обитателей через судьбы трех главных героев, обитателей дна; двое из них, Вадя и Надя, по сложившимся обстоятельствам оказались бомжами, третий, выпускник МФТИ, Королев, стал им по собственному желанию. Бытоописание бомжевания, очень натуралистично-реалистичное, и в целом удачный Королев, живущий в институтской квартире, сначала образовывали своеобразную антитезу друг другу, два разных мира пересекались лишь на коврике перед его квартирой. В поисках...
Иличевский создает полотно повествовательной структуры, используя много художественных средств, язык его красивый, многослойный, цветистый, насыщенный, густой. Но несмотря на тематику, «Матисс» не выглядит приговором обществу, как, например, «Астенический синдром» Муратовой. Это размеренная и неторопливая сага, в которой времена определяют судьбы, а историю можно экстраполировать в любое время.
Один из величественных по объёму и содержанию столпов европейского модернизма, наряду с «Улиссом» Джойса и циклом «В поисках утраченного времени» Пруста. Одно из немногих произведений подобного рода, имеющее внятный сюжет, чёткую фабулу и сразу понятную структуру.
Ганс Касторп, только что окончивший университет и готовящийся стать инженером на судоверфи, приезжает на три недели в горный туберкулёзный санаторий погостить и навестить своего серьёзно больного кузена, а остается в санатории на...
Ганс Касторп, только что окончивший университет и готовящийся стать инженером на судоверфи, приезжает на три недели в горный туберкулёзный санаторий погостить и навестить своего серьёзно больного кузена, а остается в санатории на семь лет. Подобно Тангейзеру, находившемуся семь лет в плену у богини Венеры на волшебной горе Герзельбург, Ганс Касторп находится в туберкулёзном санатории Берггоф в плену времени. Атмосфера романа предельно нетороплива, времена года причудливо меняются, теряя всякий смысл; герои живут, умирают, влюбляются, а более всего предаются рассуждениям вместе с автором – о времени, писательстве, политике, наставники разных убеждений влияют на главного героя, совершая неомифологический обряд инициации, и главный герой возвращается наконец-то на равнину. «Волшебная гора» – энциклопедия жизни начала 20 века, своеобразный каталог умозрений, взглядов, мировоззрений и изобретений того времени, в первую очередь психоанализа. Санаторий Берггоф – царство любви и смерти, в бессознательных установках человека эрос всегда соседствует с танатосом – это главный лейтмотив всего романа. В целом, это фабульный повествовательный роман, в отличие от изобилующего интертекстами потока сознания «Доктора Фаустуса», но ценный своим влиянием на дальнейшую литературу европейского модернизма.
Эпохальный роман русского модернизма, великое произведение русской литературы 20 века. Поток сознания главного героя позволяет плыть в нем читателю, особенно не задумываясь над сюжетом, а получать удовольствие от формы, стиля и прекрасного русского языка. Сюжет такого романа пересказать невозможно, повествование нелинейно, время-пространство-память-действие искривляются и перемежаются. Вместе с тем, это очень трогательный и пронзительный роман о влюбленности ученика спецшколы в свою учительницу...
"Опиши челюсть крокодила, язык колибри, колокольню Новодевичьего монастыря, опиши стебель черемухи, излучину Леты, хвост любой поселковой собаки, ночь любви, миражи над горячим асфальтом, преврати дождь в град, день - в ночь, хлеб наш насущный дай нам днесь, гласный звук сделай шипящим..."
"Наконец поезд выходит из тупика и движется по перегонам России. Он составлен из проверенных комиссиями вагонов, из чистых и бранных слов, кусочков чьих-то сердечных болей, памятных замет, деловых записок, бездельных графических упражнений, из смеха и клятв, из воплей и слез, из крови и мела, из добрых побуждений и розовых мечтаний, из хамства, нежности, тупости и холуйства. Поезд идет, и вся Россия, выходя на проветренные перроны, смотрит ему в глаза и читает начертанное - мимолетную книгу собственной жизни, книгу бестолковую, бездарную, скучную, созданную руками некомпетентных комиссий и жалких оглупленных людей".
Ибо словом был создан мир, и словом воскреснем.
Из протоплазмы слов рождаются текстуальные ядра, которые будут обрастать смысловыми слоями, создавая упорядоченную систему. Опытный интерпретатор выделяет из совокупного сейсмического сигнала наиболее чётко коррелируемые по фазе горизонты. Из обрывков диалогов, где-то услышанных, где-то прочитанных сюжетных единиц вырисовывается замысел. Бесконечные вопросы, касающиеся множества вещей на протяжении сменяющих друг друга эпох и времен, задает и...
Из протоплазмы слов рождаются текстуальные ядра, которые будут обрастать смысловыми слоями, создавая упорядоченную систему. Опытный интерпретатор выделяет из совокупного сейсмического сигнала наиболее чётко коррелируемые по фазе горизонты. Из обрывков диалогов, где-то услышанных, где-то прочитанных сюжетных единиц вырисовывается замысел. Бесконечные вопросы, касающиеся множества вещей на протяжении сменяющих друг друга эпох и времен, задает и отвечает на них автор.
Толмач пытается разобраться в себе и собственной, в частности, семейной, жизни. Юная гимназистка Исабель начинает 20 век рассказами о школе, а затем рассказывает историю своей жизни в изящном романе-дневнике. Случаются События, сменяются Эпохи, Правители, Города, остаётся любовь, которая может быть только небывшей.
Диалог с собой, история толмача и девичий дневник изящно перетекают друг в друга, срастаясь мелкими деталями, на основе которых и выстраивается цельное повествование, - роман о языке и слове, пластилине, из которого опытный мастер способен вылепить множество миров.
Весь мир – одно целое, сообщающиеся сосуды. Чем сильнее где-то несчастья одних, тем сильнее и острее должны быть счастливы другие. Чтобы уравновесить этот мир, чтобы он не перевернулся, как лодка. Роман о страшных временах и эпохах остается оптимистичным благодаря неизменному лейтмотиву.
Все истории – это перчатки, которые надеваются на людей, меняются люди, перчатки неизнашиваемы и вечны.
Жил-был советский писатель Громов, писал советские романы о металлургах, комбайнерах, подвигах советских разведчиков, "Нарва", "Дума о сталинском фарфоре" и прочее прочее. Книги выходили огромными тиражами, их никто не покупал, постепенно они обесценивались, оседали в деревенских библиотеках, складах итд. Но оказалось, что книги несут в себе силу, воздействуя на читающих разными способами - так были обнаружены Книга Власти, Книга Силы, Книга Ярости, Книга Терпения, Книга...
Эпическое полотно, охватывающее большую часть 20 века, судьбы Индии и Пакистана сквозь религиозные и языковые войны, кашмирский конфликт, столкновение восточной и западной цивилизаций. Главный герой, рожденный в одну полночь с независимой Индией. Его судьба тесно переплетена с судьбой страны. Он рассказывает историю своей семьи на фоне политических и исторических реалий, а в реалистическое повествование размеренной семейной саги вплетены элементы магического реализма, легенд Рамаяны, мифологемы...
Сюжет нового романа Паланика – на съемочной площадке порнофильма с одной суперпорнозвездой, желающей достойно завершить свою карьеру и 600 мужчинами, которые жрут виагру, мажутся кремами и боятся промаха. В фабуле участвуют, собственно, порнозвезда Касси, ее ассистентка Шейла и три номера – 137, 72, 600. Паланик как всегда весь пропитан натурализмом, а участники, имеющие только номера, превращаются в своего рода антиутопию – безликое общество, которому нужно заботиться только о том, чтобы...
«2017» - очень плотно написанная проза, повествование неторопливое, засасывающее, описательное. Редкими самоцветными жилами встречаются в тексте оригинальные небанальные авторские метафоры, эпитеты, сравнения, как-то городской пейзаж из окон трамвая напоминает рельефные остатки меда на дне трёхлитровой банки. Подобные нестандартными эпитетами отличается проза Прилепина. И Славникова очень хороша, и формой, и содержанием, это интересный, увлекательный, заманивающий роман. Выдуманный северный...
«…Грубо говоря, что принесла ему, Клайву, эта дружба? Он давал – но получал ли что‑нибудь? Что их связывало?..» Каждый когда-нибудь задавался этим вопросом, имена меняются, суть вопроса – нет.
Макьюен умеет писать захватывающе, роман не читается, а буквально жадно проглатывается. И опять английский – роман о дружбе, способной перерасти во взаимоуничтожаемую ненависть. Макьюен очень ироничен – даже трагический финал вызывает улыбку. Любит он удивлять «скелетами» из большого шкафа, -...
Макьюен умеет писать захватывающе, роман не читается, а буквально жадно проглатывается. И опять английский – роман о дружбе, способной перерасти во взаимоуничтожаемую ненависть. Макьюен очень ироничен – даже трагический финал вызывает улыбку. Любит он удивлять «скелетами» из большого шкафа, - жанровыми, сюжетными, то подкинет расчлененку в классическом шпионском романе "Невинный, или Особые отношения", то радикально меняет джейностеновский роман на грубую военную прозу "Искупление", то, детально описав труд двух друзей, редактора большого таблоида и композитора, сочиняющего симфонию века, - в итоге выведет настоящий английский чёрноюморный финал.
Очередная встреча с хорошей переводной литературой издательства «Симпозиум». Как обычно, Барикко населяет свой мир разными, но очень приятными, немного сумасшедшими персонажами и симпатизирует им. В «Море-океане» это была таверна «Альмайер», здесь это население маленького городка Квиннипака. Изобретатель, пытающийся найти способы передать звук на расстояние с помощью длинной цинковой трубы; человек, мечтающий соорудить замок из стекла; семейная пара, муж которой постоянно уезжает на какое-то...
«...чтение - это всего лишь способ избежать соблазнов или разрушительной силы проносящегося мимо мира. Не будь у людей страха, никто и в руки бы не взял книгу. Книги читают, чтобы не поднимать глаза к окну, - это действительно так. Открытая книга – признак трусости; сидеть, уткнувшись в ее страницы, - это единственная возможность не замечать грохочущего за окном мира, - слова, бегущие друг за другом, впитывают в себя грохочущий мир, процеживают его сквозь узкое горлышко темной воронки и выливают в стеклянные формочки, называемые книгами, - весьма утонченная уловка, по правде говоря. Настоящий разврат. Правда, сладчайший. Это очень важно, и надо будет навсегда это запомнить и передавать от случая к случаю, от одного человека к другому, как некую тайну, тайну, которая должна остаться в памяти навсегда, пока жив хоть один человек, и пусть она звучит как вердикт, способный убедить каждого, любого: чтение - это сладчайший разврат. Может ли человек понимать хоть что-нибудь в сладости, если он не склонялся своей собственной жизнью, всей своей жизнью, над первой строчкой первой страницы книги? Нет, действительно, это единственная и самая надежная защита от любого страха - книга, открытая на первой странице».
Роман - сложный и неповествовательный по сути, но прекрасный по всем составляющим. Кенжеев – поэт, "мэтр постакмеистического мэйнстрима", проза его красива, легка и поэтична. Трёхчастный роман, причем все части очень разные, а в целом роман ещё и производит впечатление головоломки, необходимо три эти разноцветные ленты сплести в один орнамент, причём автор в конце на всякий случай дает подсказку и ключ к объяснению единства трех частей. Часть первая, «Что есть красота», представляет...
Кенжеев – писатель для тех, кто любит буквы и слова, многослойность и загадочность, смены стилистик и игру с читателем. Внутренняя наполненность, расщепление смыслов, самоцитаты и самоповторы, бесконечные аллюзии, Баратынский и Мандельштам, любовь и смерть, - наверное, всё это есть и в стихах автора, а роман представляется стихами в прозе. Его невозможно пересказать.
Нобелевская премия Оэ 1994 года «за то, что он с поэтической силой сотворил воображаемый мир, в котором реальность и миф, объединяясь, представляют тревожную картину сегодняшних человеческих невзгод».
История двух братьев, рассказанная абсолютным японцем. Японская ментальность в стилистике и формулировках, в поступках и мотивации. Именно поэтому такое повествование трудно воспринимать, оно представляется полумифическим, иррациональным. Трагедия потери сына, невозможность принять его...
История двух братьев, рассказанная абсолютным японцем. Японская ментальность в стилистике и формулировках, в поступках и мотивации. Именно поэтому такое повествование трудно воспринимать, оно представляется полумифическим, иррациональным. Трагедия потери сына, невозможность принять его полунормальным после операции на мозге, самоубийство друга, алкоголизм жены заставляют одного из братьев ("крысу", мямлю-рассказчика) уходить в нору (или уехать в деревню) и предаваться там рефлексии (яма, колодец фигурируют у японцев везде), другой же брат, вернувшийся из Америки, пытается воссоздать крестьянское восстание 1860 года против владельцев местного супермаркета. Скелеты в шкафу, предания и легенды, кровосмесительные связи, прозрачность эпох, диалоги о смысле жизни, надежде и поисках правды… и финальное обретение крысой соломенной хижины, правда, ценой жизни младшего брата. Вот где японская литература, отличающаяся от Муракамиевского упрощенного для европейского восприятия повествования.
У Хёга в главной роли Гренландия, детективное расследование смерти маленького гренландского мальчика ведется нехотя, без прояснения деталей, нарратив рваный, стежки событий иногда сшиты грубыми нитками, иногда они попросто развеваются на ледяном ветру своими махровыми краями. Стиль у Хёга скандинавский, не наивно-простой, как у Лу, не снобско-презрительно-интеллектуальный, как у Эггена, а предельно рациональный, литературные излишества отсутствуют даже в виде простых эпитетов. Сдержанное...
Потрясающая книга. На этом рецензию можно закончить, потому что, прочитав ее, живешь и дальше с этим голосом, с этими интонациями, с этими людьми. И фильм необязателен, хотя глянуть хочется. Лунгина рассказывает о людях, о репрессиях, о режиме, о войне, - в целом создается рельефная картина эпохи, и читаешь иногда со слезами на глазах. В монологе нет осуждения, нет поучения, о людях и о событиях Лунгина рассказывает настолько своеобразно и оригинально, без малой толики штампов и клише, обо...
Забавный роман от номинанта «Нацбеста». Не более. Роман-комедия. Язык позволяет читать книгу быстро, но черты большой литературы у Снегирёва отсутствуют. Он вызывает улыбку, смех, иногда раздражение от обилия мата и стёбно-иронических виршей. Простой реальный пацан Димка, потерявший работу и расставшийся с любимой с детства подругой Юлькой, написал вместе с двумя своими друзьями, автором-рассказчиком, ведущим повествование от первого лица, и Поросёнком, пару рассказов, которые вышли в финал...
После рецензий критиков на получение автором премии Русский букер 2009 создалось ощущение принадлежности романа к пыльной толстожурнальной литературе, интересной лишь коллегам-авторам и таким же пыльным литературным критикам. Однако это не так. Первое знакомство со стилем Чижовой накрывает волной с головой, невозможно вынырнуть из авторского стиля причитаний-речитативов, сказок и былин, которые составляют особый стилистический пласт, реалий советской действительности, помноженных на страшную по...
В первой части романа представлен внутренний монолог Бенджи, умственно отсталого 33летнего сына Компсонов. Мозг противится малейшему его восприятию, потому что на первый взгляд он выглядит полным абсурдом, мысли Бенджи путаются, прыгают, настоящее, прошлое и будущее перемешаны, а кроме действующих героев, членов семьи Компсонов, в монолог Бенджи включены реплики других, выдуманных и реальных, персонажей. Естественно, монолог неразумного Бенджи выполнен в стилистике фиксации предметов и событий,...
И начиная со второй главы, роман можно разбирать со всех принципов модернистской прозы 20 века. Во второй главе, отстоящей от первой на 18 лет назад, рассказчиком выступает Квентин Компсон, студент Гарварда. Некоторые закинутые в первой главе удочки становятся более понятными, и опять же нарративные абзацы перемежаются с потокосознательными. Здесь же поток сознания не неразумного дурачка, а студента, хоть и не очень прилежно занимающегося, но всё равно студента Гарварда, его поток сознания насыщен литературными интертекстами. Кэдди, забеременев от некоего Долтона Эймса, вызывает навязчивую идею у маниакально влюбленного в нее брата Квентина, что этот ребенок его, невозможность принять любой из вариантов действительности заставляет его покончить жизнь самоубийством. В третьей главе, отстоящей назад на 1 день от первой, рассказчиком выступает Джейсон Компсон, самый мерзкий член семьи Компсонов, ворующий деньги у племянницы Квентины, которой посылает их ее «падшая» мать Кэдди; четвертая глава выполнена от лица автора романа. Она самая несумбурная и последовательная, самая «реалистичная».
Очень интересна одна из интерпретаций романа, в которой роман представляется своеобразным «четвероевангелием» Фолкнера. Первая часть самая радикальная, предельно усложненная, написанная на новом языке (Фолкнер часть повторял, что только написав «Шум и ярость», он научился читать), вторая часть – самая интеллектуальная, насыщенная рефлексиями романтического и мыслящего студента, изобилующая цитатами, третья – вызывающая омерзение, деградация и упадок мира внутри и вовне проявляется максимально остро, четвертая часть – катарсична, она погружает в себя целиком, происходит своеобразная развязка, эта глава представляет собой сюжетную, стилевую и эмоциональную кульминацию, пасхальная проповедь священника – одно из самых сильных мест в романе.
Распад и деградация патриархальной американской семьи, отношение между хозяевами и чернокожими, кровосмесительные связи, проблемы американского юга - крушение привычного мира влечет за собой крушение стандартного классического романа. Фолкнер из всех романов считал «Шум и ярость» самым значимым, он перекликается во многом с Улиссом, но не настолько графоманист и очень достойно вписывается в ряд уже прочитанных модернистских «столпов».
Небольшой по объему роман вмещает в себя множество тем. Сюжет его очень прост, фабула уместится в предложение. Он насыщен цитатами Байрона, Данте, музыкой, стихами, поэтами и композиторами. Главный герой впадает в бесчестье, переспав со студенткой, слушающей его курс. Так, он лишается всего, что имеет. Дочь его, одинокая фермерша, тоже обесчещена, она изнасилована местными грабителями, совершившими нападение на ее ферму. Каждый из них идет по христианскому пути смирения: отец несет свой крест,...
Странный непонятный вирус, приводящий к белой болезни – слепоте, настигает жителей одного города. Постепенно заразившихся поселяют в крыле заброшенной психиатрической больницы, а они пытаются наладить свой быт и выжить в таких условиях. Видимо, Сарамаго нашел свой стиль, в своих романах он ему постоянно следует: огромные предложения, в которых повествовательность перемежается с диалогами, выполненными без знаков препинания. Такая структура приводит к впечатлению притчи, ощущению огромной...
Не знаете, что почитать?