Лучшие рецензии автора | Рейтинг |
Растворимый Кафка | +8 |
Шлем ужаса. Креатив о Тессе и Минотавре | +7 |
Евангелие от Иисуса | +7 |
Сказать почти то же самое. Опыты о переводе | +7 |
Конец прекрасной эпохи. Стихотворения 1964-1971 | +7 |
Роман-метафора, в предисловии к которому автор старательно объясняет, будто повествование автобиографично. Но метафора настолько сложна, что читателю уловить эту самую автобиографичность попросту невозможно. Житие античного героя низведено до натуралистичной обыденности, по полочкам разложены все комплексы и дурные привычки. Финальный аккорд, космогония, и вот Земля остается без привычной опоры, а вокруг нарезает круги маленький советский спутник.
И почему все американцы так настойчиво...
И почему все американцы так настойчиво убеждают нас в том, что собаки Королева остались на орбите. Они же возвращались на землю, правда?
Одно из самых глубоких произведений конъюнктурщика Пелевина. после ужасающих в своей омерзительности "Омон Ра" и "GП" читать его совершенно не хотелось, но в силу пристрастия к серийным чтениям, открыл книгу. И не смог остановиться до последней страницы. Форма определяет содержание, и здесь, как и в любом тренде чата или форума, сложно найти начало и поставить завершающую точку. Фрагмент существования мира, который сам по себе есть лишь крупица из наполнения Рогов Изобилия,...
Антиутопия в обрамлении античности. Идеальное государство создано, и в нем рассчитана статистическая вероятность преступлений. Как искоренить преступность? решение найдено: вычисляем статистический процент преступников, методом случайных чисел выбираем соответствующее количество людей и изолируем от общества.
Итак, тюремная камера. Высота - 1000 метров над уровнем моря. Внизу раскинулся Рим. Но это не Рим это столицу переименовали в Рим. Заключенные невинны. Но заключение пожизненное. Их...
Итак, тюремная камера. Высота - 1000 метров над уровнем моря. Внизу раскинулся Рим. Но это не Рим это столицу переименовали в Рим. Заключенные невинны. Но заключение пожизненное. Их отлично кормят. В камере все удобства. Литература, бюсты классиков, тоги... Но остается стремление к самореализации. А этого не дадут ни устрицы, ни бюсты классиков, ни канарейка...
Второе произведение в сборнике - пьеса "Демократия" это сатира на социалистическое чиновничество. В первом акте. И на чиновничество вообще - в акте втором. Все тоже очень антиутопично.
Кроме того, отметим в обеих пьесах образ "Большого брата". Что это: заимствование у Оруэлла или гениальное предвидение современных реалити-шоу? Оставим этот вопрос на индивидуальное рассмотрение каждому читателю.
книга начинается как роман для подростков. Книга продолжается как роман о подростках. Но затем оказывается - что кинга не для подростков, не о подростках и не роман вообще.
Рассказчик подводит итоги загадочного происшествия многолетней давности. Но затем оказывается, что нет ни итогов, ни срока давности.
Блестящий пример того, как заданная интрига остается нераскрытой, хотя автор из главы в главу петляет по лабиринту, на стенах которого уже видны отблески света, а значит, выход - где-то...
Рассказчик подводит итоги загадочного происшествия многолетней давности. Но затем оказывается, что нет ни итогов, ни срока давности.
Блестящий пример того, как заданная интрига остается нераскрытой, хотя автор из главы в главу петляет по лабиринту, на стенах которого уже видны отблески света, а значит, выход - где-то рядом.
Но пройдя вслед за героями по трубе под железнодорожной насыпью, мы выходим на другую сторону - и там загадка все равно остается загадкой.
Хрестоматийный пример глубины текста в ущерб повествованию. Сюжет можно определить так: пожилая всемирно известная писательница стареет и умирает.
композиция, в отличие от языка автора, не блещет изяществом - нам достаточно хронологически предлагаются подробные отчеты о выступлениях "живого классика" на различных семинарах, конференциях, и просто литературных тусовках. Кутзее поднимает самые животрепещущие темы современности - самоопределение малых народов, защита животных, место...
композиция, в отличие от языка автора, не блещет изяществом - нам достаточно хронологически предлагаются подробные отчеты о выступлениях "живого классика" на различных семинарах, конференциях, и просто литературных тусовках. Кутзее поднимает самые животрепещущие темы современности - самоопределение малых народов, защита животных, место Бога в суете цивилизации...
Книга затягивает. Книга привлекает. Книга радует, несмотря на то, что это не столько художественная проза, сколько публицистический альманах.
А в финале нас заставят вспомнить Кафку. И, честно говоря, я плохо понимаю, зачем нам его вспоминать именно здесь и именно так.
Но книга понравилась.
Полноте, да есть ли в Грузии контркультура? Стереотип кавказского социума - традиционалисты. И вот мы открываем эту книгу.
Здесь три повести. Хотя ни одна собственно на повесть не тянет - ни по сюжету, ни по объему. Я бы сказал так - два рассказа и эссе. Поговорим обо всем по порядку.
"Растворимый Кафка" - это рассказ о человеке, живущем в Праге. Однажды он отправляется на кладбище, где раскапывает могилу Франца Кафки, уносит домой кости, моет их, сушит, затем перемалывает в...
Здесь три повести. Хотя ни одна собственно на повесть не тянет - ни по сюжету, ни по объему. Я бы сказал так - два рассказа и эссе. Поговорим обо всем по порядку.
"Растворимый Кафка" - это рассказ о человеке, живущем в Праге. Однажды он отправляется на кладбище, где раскапывает могилу Франца Кафки, уносит домой кости, моет их, сушит, затем перемалывает в кофемолке и с тех пор каждое утро разбавляет чайную ложку порошка кипятком.
Но у Бурчуладзе все совсем не об этом - просто автор этого сюжета - одно из действующих лиц. Кстати, если кто о чем подумал - да. Сорокин тоже упоминается. Вернее, одна из его книг, связавшая двух главных героев. Ну, и так далее...
"Семь мудрецов" - абсудистский сюрреалистический сон главного героя, который поочередно встречает семь мудрецов, причем переводчик в своем примечании уверен, что тех самых, великих, древнегреческих. Но понимает ли это сам автор.
И наконец, завершается книга гимном Господу, пронизанным жаждой героина. Вот так. Ни больше, ни меньше.
Перевод с грузинского. Полноте, да можно ли об этом рассказать по-грузински? "Everybody dance now!"
Именно так и нужно было написать об Иисусе Христе. Насколько тема изжевана в литературе, культуре,искусстве, и насколько блистательно Сарамаго погружает читателя в мир первых лет нашей эры. Много раз во время чтения ощущал, что именно так все и должно было быть. Именно так и нужно было об этом рассказывать.
И прекрасная, до слез, подача конфликта Христа со своим отцом - Всевышним. И переживание неудачи, которая стала победой...
Отдельно, по традиции, о стиле повествования. Здесь даже не...
И прекрасная, до слез, подача конфликта Христа со своим отцом - Всевышним. И переживание неудачи, которая стала победой...
Отдельно, по традиции, о стиле повествования. Здесь даже не столько поток сознания как таковой, сколько живая речь сказителя. Мягкий, шепчущий голос, то растягивающий слова, то слегка торопливый. Иногда сами интонации приглашают задуматься, выделяется каждое слово, а порой рассказчик устает, и его речь превращается в скороговорку... Прекрасная, многоплановая книга, читая которую, ощущаешь то вкус крови на разбитых зубах, то песок ближневосточных пустынь, сыплющийся сквозь пальцы. И присутствие Бога.
В средневековье бытовало мнение, что обезьяна есть пародия на человека, созданная дьяволом. В своем романе Уилл Селф методично конструирует собственную версию "Планеты обезьян" - пародии на современную человеческую цивилизацию. Здесь все перевернуто с ног на голову - гипертрофированный мозг оказывается помехой эволюции, речь оказывается намного примитивнее языка жестов, а семейные сексуальные оргии становятся нормой общественной морали. И где-то в глубинах этого мира находит себя...
А может быть, я понял все не так, и автор хотел сказать совсем другое. Что? Прочитайте роман. Возможно, каждый сделает свои собственные выводы.
Игра с текстами, открытая постмодернизмом много лет назад, понемногу обретает статус классики, и мыслится, как нечто элитарное. Но на гребне волны всегда есть пена. И в данном случае пена - перед нами. Казалось бы - интригующая завязка, пропавшая рукопись, громкое имя героя ХХ века на обложке, а что же на самом деле?
А на самом деле Китс скармливает нам классический любовный триллер: треугольник, свадьба, измена... И пусть экшн здесь не столько внешний, сколько внутренний, интеллектуальнее...
А на самом деле Китс скармливает нам классический любовный триллер: треугольник, свадьба, измена... И пусть экшн здесь не столько внешний, сколько внутренний, интеллектуальнее он от этого не становится. Единственное, что читатель получает от автора - текст, написанный писателем, бросившим писать, для того, чтобы другой писатель,не умеющий писать, мог сказать, что написал книгу. Собственно, в итоге этот текст и трансформируется в роман, после окончания описанных в нем событий.
С другой стороны, почему бы и нет? Те, кого, с одной стороны, отпугивают культурологические лабиринты Эко и Павича, а с другой - коробит от бойкого мэйнстрима, именно здесь найдут золотую середину.
Мы привыкли к тому, что война должна быть трагедией, должна быть адом, что в первую очередь должны быть жертвы, потом, конечно, война - это стратегия, это одно, другое, третье... но.
Но вот перед нами человек, который живет в ограниченном мирке заготовки дров, смены сезонов и отношений с соседями. Для него не существует ни политических систем, ни государственных интересов, ни мировой истории...
И для него не существует войны. Он не знает, что такое предательство, он патриот - но не...
Но вот перед нами человек, который живет в ограниченном мирке заготовки дров, смены сезонов и отношений с соседями. Для него не существует ни политических систем, ни государственных интересов, ни мировой истории...
И для него не существует войны. Он не знает, что такое предательство, он патриот - но не понимает этого, он видит только людей. Людей, которым холодно, которым плохо, которые одиноки, людей, которые хотят жить, хотят вернуться домой, людей, которые, как и он, живы. Пока живы.
И он просто помогает им. Он рубит дрова, готовит еду, укладывает их спать, заставляет работать, когда по-другому нельзя... Он не замечает войны, а война - так, наверное, и должно быть - не замечает его.
А что хочет сказать этим автор? Наверное, чтобы это понять,нужно прочитать книгу.
Несмотря на захватывающую аннотацию, книга представляет собой неспешно развивающийся боевик, с играми в прятки, погонями, суровыми мускулистыми мужчинами и беззащитными женщинами. Смысловая нагрузка нисколько не изменится, если вместо клонирования Христа вставить тот же опыт с Тутанхамоном, Иваном Грозным, Александром Македонским или Вильямом Шекспиром. Автора занимает исключительно фабула, все остальное похоже на торопливый эскиз, где ясно проступают силуэты, но невозможно рассмотреть ни...
В общем, возникает впечатление, что данное произведение вошло в серию из-за невнимательности редактора. Загадок не ищите, их нет. С первых страниц ясно, чем все закончится.
Читать? Разве что ради фабулы. Но она уже есть в аннотации.
Во втором романе Петрович обращается к теме мифологической истории. В этом он напоминает Павича, но, безусловно, не копирует его, а только напоминает. Стиль становится более зрелым, а от некоторых писательских находок просто теряешь дар речи. Художественный мир произведения - яркий, сочный и наполнен персонажами, историями и предметами, как вагон утренней электрички. Рекомендую всем поклонникам магического сюрреализма.
Замечательная добрая сказка для взрослых. По стилю повествования нередко отмечаешь, что это дебют, пусть яркий - но дебют. Все образы действующих лиц очень плоские, иногда возникает ощущение, будто читаешь "тусовочную" прозу, написанную "для своих". Но главное здесь - не это. Главное - атмосфера детских снов, наивных фантазий, вечных духовных ценностей. В атмосфере уютного домика, наполненного невероятными,фантазийными обитателями, каждый чичтатель обнаружит кусочек своей...
Очень рекомендую к прочтению.
Как и все книги серии - прекрасно оформлена, белая бумага, четкий текст.
Представляет собой рассуждения Умберто Эко о сущности процесса перевода,и о том, что получается в результате. Очень много примеров, как из работ самого Эко (он переводит средневековую поэзию), так и из работ других переводчиков (они переводят, в основном, самого Эко). Автор отслеживает и комментирует все переводческие трансформации, социокультурные подмены и параллели, Сравнивает образность исходного текста и текста...
Представляет собой рассуждения Умберто Эко о сущности процесса перевода,и о том, что получается в результате. Очень много примеров, как из работ самого Эко (он переводит средневековую поэзию), так и из работ других переводчиков (они переводят, в основном, самого Эко). Автор отслеживает и комментирует все переводческие трансформации, социокультурные подмены и параллели, Сравнивает образность исходного текста и текста перевода, пытается оценить воздействие на читателя в том и другом случае.
Книга будет очень интересна переводчику художественной литературы-полиглоту. Со знанием одного-двух иностранных языков книгу читать тяжело - приходится верить автору на слово. А хочется и самому все почувствовать. Для переводчиков-технарей тема оказывается сторонней, чересчур прикладной.
Я читал книгу кусочками, возможно, не прочитал всю, но в качестве объекта для медитации - вполне подходит. Может быть, именно так ее и нужно читать, по полторы-две страницы за раз, более долгого соприкосновения с интеллектом Эко, не опосредованным художественным вымыслом, разум среднего человека не выдерживает.
Как Пушкин в начале XIX века, отказавшись от искуственного поэтического языка классицизма создал поэзию нового времени, дотянувшись до мирового литературного процесса, а затем обогнав его, так и Бродский во второй половине века XX принес в русскую поэзию веяния модернизма и постмодернизма. Сказать что Бродский - гений, Бродский - лауреат Нобелевской премии - это не сказать ничего. Бродский - ПОЭТ. То, как он нанизывает образы, как создает из ниоткуда рифмы и ритмы, очаровывает и зачаровывает...
Лирика Бродского - это язык и образы современности в обрамлении классического стиля, облеченные в изящные новаторские формы. Читайте Бродского!
Как Пушкин в начале XIX века, отказавшись от искуственного поэтического языка классицизма создал поэзию нового времени, дотянувшись до мирового литературного процесса, а затем обогнав его, так и Бродский во второй половине века XX принес в русскую поэзию веяния модернизма и постмодернизма. Сказать что Бродский - гений, Бродский - лауреат Нобелевской премии - это не сказать ничего. Бродский - ПОЭТ. То, как он нанизывает образы, как создает из ниоткуда рифмы и ритмы, очаровывает и зачаровывает...
Лирика Бродского - это язык и образы современности в обрамлении классического стиля, облеченные в изящные новаторские формы. Читайте Бродского!
Как Пушкин в начале XIX века, отказавшись от искуственного поэтического языка классицизма создал поэзию нового времени, дотянувшись до мирового литературного процесса, а затем обогнав его, так и Бродский во второй половине века XX принес в русскую поэзию веяния модернизма и постмодернизма. Сказать что Бродский - гений, Бродский - лауреат Нобелевской премии - это не сказать ничего. Бродский - ПОЭТ. То, как он нанизывает образы, как создает из ниоткуда рифмы и ритмы, очаровывает и зачаровывает...
Лирика Бродского - это язык и образы современности в обрамлении классического стиля, облеченные в изящные новаторские формы. Читайте Бродского!
Как Пушкин в начале XIX века, отказавшись от искуственного поэтического языка классицизма создал поэзию нового времени, дотянувшись до мирового литературного процесса, а затем обогнав его, так и Бродский во второй половине века XX принес в русскую поэзию веяния модернизма и постмодернизма. Сказать что Бродский - гений, Бродский - лауреат Нобелевской премии - это не сказать ничего. Бродский - ПОЭТ. То, как он нанизывает образы, как создает из ниоткуда рифмы и ритмы, очаровывает и зачаровывает...
Лирика Бродского - это язык и образы современности в обрамлении классического стиля, облеченные в изящные новаторские формы. Читайте Бродского!
Как Пушкин в начале XIX века, отказавшись от искуственного поэтического языка классицизма создал поэзию нового времени, дотянувшись до мирового литературного процесса, а затем обогнав его, так и Бродский во второй половине века XX принес в русскую поэзию веяния модернизма и постмодернизма. Сказать что Бродский - гений, Бродский - лауреат Нобелевской премии - это не сказать ничего. Бродский - ПОЭТ. То, как он нанизывает образы, как создает из ниоткуда рифмы и ритмы, очаровывает и зачаровывает...
Лирика Бродского - это язык и образы современности в обрамлении классического стиля, облеченные в изящные новаторские формы. Читайте Бродского!
Как Пушкин в начале XIX века, отказавшись от искуственного поэтического языка классицизма создал поэзию нового времени, дотянувшись до мирового литературного процесса, а затем обогнав его, так и Бродский во второй половине века XX принес в русскую поэзию веяния модернизма и постмодернизма. Сказать что Бродский - гений, Бродский - лауреат Нобелевской премии - это не сказать ничего. Бродский - ПОЭТ. То, как он нанизывает образы, как создает из ниоткуда рифмы и ритмы, очаровывает и зачаровывает...
Лирика Бродского - это язык и образы современности в обрамлении классического стиля, облеченные в изящные новаторские формы. Читайте Бродского!
Как Пушкин в начале XIX века, отказавшись от искуственного поэтического языка классицизма создал поэзию нового времени, дотянувшись до мирового литературного процесса, а затем обогнав его, так и Бродский во второй половине века XX принес в русскую поэзию веяния модернизма и постмодернизма. Сказать что Бродский - гений, Бродский - лауреат Нобелевской премии - это не сказать ничего. Бродский - ПОЭТ. То, как он нанизывает образы, как создает из ниоткуда рифмы и ритмы, очаровывает и зачаровывает...
Лирика Бродского - это язык и образы современности в обрамлении классического стиля, облеченные в изящные новаторские формы. Читайте Бродского!
Как Пушкин в начале XIX века, отказавшись от искуственного поэтического языка классицизма создал поэзию нового времени, дотянувшись до мирового литературного процесса, а затем обогнав его, так и Бродский во второй половине века XX принес в русскую поэзию веяния модернизма и постмодернизма. Сказать что Бродский - гений, Бродский - лауреат Нобелевской премии - это не сказать ничего. Бродский - ПОЭТ. То, как он нанизывает образы, как создает из ниоткуда рифмы и ритмы, очаровывает и зачаровывает...
Лирика Бродского - это язык и образы современности в обрамлении классического стиля, облеченные в изящные новаторские формы. Читайте Бродского!
Как Пушкин в начале XIX века, отказавшись от искуственного поэтического языка классицизма создал поэзию нового времени, дотянувшись до мирового литературного процесса, а затем обогнав его, так и Бродский во второй половине века XX принес в русскую поэзию веяния модернизма и постмодернизма. Сказать что Бродский - гений, Бродский - лауреат Нобелевской премии - это не сказать ничего. Бродский - ПОЭТ. То, как он нанизывает образы, как создает из ниоткуда рифмы и ритмы, очаровывает и зачаровывает...
Лирика Бродского - это язык и образы современности в обрамлении классического стиля, облеченные в изящные новаторские формы. Читайте Бродского!
Как Пушкин в начале XIX века, отказавшись от искуственного поэтического языка классицизма создал поэзию нового времени, дотянувшись до мирового литературного процесса, а затем обогнав его, так и Бродский во второй половине века XX принес в русскую поэзию веяния модернизма и постмодернизма. Сказать что Бродский - гений, Бродский - лауреат Нобелевской премии - это не сказать ничего. Бродский - ПОЭТ. То, как он нанизывает образы, как создает из ниоткуда рифмы и ритмы, очаровывает и зачаровывает...
Лирика Бродского - это язык и образы современности в обрамлении классического стиля, облеченные в изящные новаторские формы. Читайте Бродского!
Как Пушкин в начале XIX века, отказавшись от искуственного поэтического языка классицизма создал поэзию нового времени, дотянувшись до мирового литературного процесса, а затем обогнав его, так и Бродский во второй половине века XX принес в русскую поэзию веяния модернизма и постмодернизма. Сказать что Бродский - гений, Бродский - лауреат Нобелевской премии - это не сказать ничего. Бродский - ПОЭТ. То, как он нанизывает образы, как создает из ниоткуда рифмы и ритмы, очаровывает и зачаровывает...
Лирика Бродского - это язык и образы современности в обрамлении классического стиля, облеченные в изящные новаторские формы. Читайте Бродского!
Как Пушкин в начале XIX века, отказавшись от искуственного поэтического языка классицизма создал поэзию нового времени, дотянувшись до мирового литературного процесса, а затем обогнав его, так и Бродский во второй половине века XX принес в русскую поэзию веяния модернизма и постмодернизма. Сказать что Бродский - гений, Бродский - лауреат Нобелевской премии - это не сказать ничего. Бродский - ПОЭТ. То, как он нанизывает образы, как создает из ниоткуда рифмы и ритмы, очаровывает и зачаровывает...
Лирика Бродского - это язык и образы современности в обрамлении классического стиля, облеченные в изящные новаторские формы. Читайте Бродского!
Книга читается легко, написана просто и понятно. Возможно, даже, СЛИШКОМ просто и понятно. Все религиозные и культурные мотивы выписаны как-то на чересчур обывательском уровне. Образ мессии - слишком земной, слишком простой. Хотя, есть мнение, что таким он и был.
С другой стороны, это - роман действия. Герои практически не думают - им некогда, у них столько дел... Видимо, автор рассчитывал на голливудскую экранизацию. Что же, может быть, так и нужно.
Рекомендую поклонникам Дэна Брауна и...
С другой стороны, это - роман действия. Герои практически не думают - им некогда, у них столько дел... Видимо, автор рассчитывал на голливудскую экранизацию. Что же, может быть, так и нужно.
Рекомендую поклонникам Дэна Брауна и иже с ним.
Очередной роман Павича немного разочаровал - автор больше не экспериментирует с формой, образы стали менее яркими, ощущается и то, что старичку Милораду уже за 70. Автор умирает, ретроспекции и оценка собственного творчества в романе выведены на передний план. Сюжетная линия с терракотовой армией оказалась писателю "не по плечу" - ощущается явная искуственность этой части романа. Прекрасно удается только традиционный для Павича экскурс в исторически-мифологическую Европу. В данном...
Всем поклонникам сербского прозаика наверняка понравится, но начинать лучше с других произведений, которые уже стали классикой мировой литературы.
Безумие рядом.
В первый раз я испытал похожие чувства после прочтения "Толстой тетради" Аготы Криштоф. Наше время сместило полюса добра и зла, и теперь, когда нет ни центра, ни оси, ни абсолюта, даже подобные ситуации кажутся вполне реальными.
Здесь дети любят родителей, давно потерявших способность отличить наркотические иллюзии от реальности, здесь делают чучела из близких людей после смерти, потому что любовь не позволяет закопать в землю того, кто тебе дорог, здесь...
В первый раз я испытал похожие чувства после прочтения "Толстой тетради" Аготы Криштоф. Наше время сместило полюса добра и зла, и теперь, когда нет ни центра, ни оси, ни абсолюта, даже подобные ситуации кажутся вполне реальными.
Здесь дети любят родителей, давно потерявших способность отличить наркотические иллюзии от реальности, здесь делают чучела из близких людей после смерти, потому что любовь не позволяет закопать в землю того, кто тебе дорог, здесь пассажирский поезд превращается в дракона, которого убивают - потому что дракона нужно убить; и это наш с вами мир.
Книга ставит нас перед вопросам - куда мы придем завтра?
К третьей части цикла начинаешь понимать, что из себя представляет Вербер. Мы сейчас много говорим о том, что новые поколения получают сведения о мире опосредованно, через телевизор. Вербер относится именно к этому поколению. В целом он неплохо ведет линию событий, но в мелочах просто ничто. Создается впечатление, что наш маститый литератор вообще ни разу не выходил из дома, и о всем мире достоверно знает только расположение кнопок на пульте дистанционного управления. Два примера - информацию,...
Но про муравьев интересно.
Для меня это была первая прочитанная книга Бернарда Вербера. Согласен с большинством остальных рецензий - это какая-то глупость. Очень много притянуто библейских аналогий, но при этом все противоречит сведениям из школьных курсов элементарных дисциплин.
Советую лучше читать у него "Муравьев" - там действительно что-то похожее на интеллектуальную прозу. Здесь же - вымученное нагромождение бессмыслиц.
Прекрасный образец европейского модернизма середины ХХ века. В книге два небольших романа, которые прочитываются на одном дыхании. "Возвращение в Атлантиду" можно отнести к литературе потока сознания, психологической прозе. Здесь много рефлексии, псхоанализа, философии. Мистическое восприятие реальности заставляет главного героя многое пережить и многое понять. Но в результате реальность оказывается - просто реальностью.
В "Явлении Иоахима Стиллера" все много сложнее. Но...
В "Явлении Иоахима Стиллера" все много сложнее. Но возникает впечатление, что все загадки, все тайны и ожидание чуда в романе - только сны персонажа, который никак не может очнуться и начать жить.
Есть такая литературоведческая концепция - "Роман в романе". Но Краули удалось вместить в свой роман целое собрание сочинений. Умерший писатель, посвятивший жизнь сбору и анализу загадок истории, своими книгами связывает совершенно случайных, разных людей, один из которых - историк, занимающийся смежными вопросами, главный герой романа, обнаруживает, что его жизнь строится по сюжету последнего романа писателя, так и оставшегося недописанным.
То самое потерянное поколение, выведенное впервые Ремарком и Хэмингуэем, продолжает жить в литературе и до сих пор. Книга не об автомобилях, не о гонках - книга о первой половине XX века, о судьбах людей, человечества, цивилизации. Книга - о том, как что-то надломилось в сознании людей, о том, как распались тысячелетние устои, о том, как сморщился и постарел мир, о том, как незначительны мы все, о том, что каждый человек - песчинка в водовороте истории.
Потерять друг друга, искать всю жизнь,...
Потерять друг друга, искать всю жизнь, и найти - с разницей почти в 20 лет, найти, но так и не встретиться, умереть на разных концах мира, и все же никогда не забывать друг о друге - это и миф, и средневековое любовное предание, и правда жизни в современном мире.
Не знаете, что почитать?