Лучшие рецензии автора | Рейтинг |
Европейские сказки | +36 |
Как закалялась сталь | +33 |
Алексей Толстой | +33 |
Последняя ступень. Роман, документальная повесть, эссе. Том пятый | +33 |
Конек-горбунок | +29 |
Наконец, «в бумаге» вышла книга, которую раньше удалось прочитать в электронном виде. Тот случай, когда современную книгу хочется перечитывать. Ведь здесь, помимо жанровых остросюжетных поворотов и накала триллера, есть и нечто такое, что ставит работу выше традиционной истории в жанре мистики.
На страницах книги читатели найдут мощную человеческую драму, размышления о том, что такое человек, вина, судьба, ответственность за поступки. Серьезная тематика, поданная в острой форме мистических,...
На страницах книги читатели найдут мощную человеческую драму, размышления о том, что такое человек, вина, судьба, ответственность за поступки. Серьезная тематика, поданная в острой форме мистических, фантастических приключений, которые разворачиваются на фоне пейзажей Адыгеи, - это большой успех автора.
Написано по-журналистски бойко, читается с увлечением, однако все это довольно поверхностно. Вряд ли по прочтению книги у читателя сложится мнение о том, чем именно занимался герой повествования. Автор этого целенаправленно (такое ощущение) избегает, предпочитая акцентировать алкоголизм Филби, жертв, которые появились в результате его работы, обиженных жён и так далее. Не ясно, что же такого сделал Филби, чем он был столь ценен для советской разведки, какие поставлял сведения. Постоянно...
Лучше всего начинать читать с конца, то есть с двух статей в приложении. Из них становится многое понятно - и о книге, и о том, кем она была написана. Впервые книга вышла ещё в 50-е годы, так что она в значительной степени устарела. Больше того, личные взгляды автора тоже нашли отражение в тексте, делая его менее "научно-объективным", чем хотелось бы.
Противоречивые ощущения. Есть познавательные, даже интересные места - какие-то данные, цитаты, интервью супругов Крогеров-Коэн. И есть то, что вызывает досаду. В первую очередь, полноценной, объёмной книги об атомном шпионаже не получилось, общей картины того, как советские спецслужбы работали по теме урановой бомбы, не возникает. Не хватает данных, кто-то из разведчиков вообще отсутствует на страницах. Во-вторых, это "рука Вашингтона", то есть соавтора В. Чикова американца Керна....
Издана книга хорошо, но есть два серьёзных "но". Вступительная статья могла быть и посвежее, а не "классика" от пушкиниста Бонди. Пушкинист пушкинистом, но сейчас 2018 год, поэтому странно читать про реакционность Жуковского и революционность Пушкина. Изменилось время, нужны другие "сопроводиловки". И второе - мягко говоря, спорные иллюстрации, местами напоминающие нелепые работы школьников.
Великолепная книга! Каждому, кто профессионально занимается или хочет заниматься кино, стоит не прочесть. Она выгодно отличается от всех современных учебников в духе "Как заработать миллион на своих сценариях" тем, что Люмет писал книгу, аккуратно давал советы, опираясь исключительно на свой личный опыт режиссера. Невероятное уважение к труду других людей, тонкое понимание профессии, знание людей, любовь к искусству - все это есть в этой редкой книге. Люмет профессионал старой школы,...
Хотя в издании указана возрастная категория 0+, мне все же кажется, что это история пусть не для подростков, но вряд ли и для совсем маленьких детей. Речь не о тексте, здесь он сведён к минимуму, но о картинках. История рассказана специфичная: городские окраины, откровенные маргиналы, неприветливые мордочки, общее ощущение тревоги, которая в финале разрешается хаосом и разрушением... Технику не критикую, это уже привычный Олейников, идущий по проторенной дорожке. Пока - ничего, но ещё одна-две...
У каждого из нас возникают ситуации, когда мы вглядываемся в своё прошлое, чтобы понять самих себя. Нередко такое желание возникает после утраты близкого человека. Так случилось и у Дайан Китон. Обратиться к своей памяти её заставила смерть матери. Что я сделала для неё? Какой дочерью я была? Какой была моя мама, что я о ней знала, хотела ли знать?.. Вот круг "проклятых" вопросов, которые по-своему мучили Китон, и это закономерно, от них никуда не деться. Поэтому книга - не мемуар в...
Гайдаю 95 лет, скоро столетие, а с биографом ему до сих пор не везёт. Впечатление от книги за время чтения поменялось от "средне" до "очень плохо". В принципе, провал. Превозношения героя по делу и нет создают скорее обратный эффект. Этим сложно прикрыть отсутствие цельного взгляда на творчество режиссера и полнокровного материала для описание жизни и кинокартин. Последнее обстоятельство, отсутствие материала, который раз удивляет: человек жил недавно, на нашей памяти, кино...
Книга оставила приятное впечатление. Сказки из этого сборника иллюстрировали десятки художников, однако Ханак смог представить свой, оригинальный взгляд на них. Не потерял индивидуальность и при этом передал атмосферу произведений. Его акварелей в книге довольно много, расположены они грамотно, что для детской книги большой плюс. Кстати, по формату книга немного увеличенной высоты. Что касается текстов, то они в основном классическое. И даны, можно сказать, в классических переводах. Сейчас, что...
Прекрасное начинание и прекрасно выполненное издание (не обойдусь без "ложки дегтя", но об этом чуть ниже). Современным детям, полагаю, кое-какие слова, встречающиеся в текстах книг, некоторые понятия, реалии того времени придется разъяснять, что, вероятно, даже хорошо - историко-культурный экскурс в эпоху 20-30-х годов вряд ли кому помешает. Подборка книг будет интересна и взрослым, интересующимися иллюстрированными детскими изданиями первых лет советской власти.
Что касается той...
Что касается той самой "ложки дегтя", то это - картонная коробка. Сама идея верная, но, мне кажется, картон мог быть более плотным.
Рихлер, автор "Версии Барни" и других романов, предстает в этой книге как наблюдательный, едкий и одновременно лиричный эссеист. Рассказы о собственном детстве, знаменитых деятелях Голливуда, гангстерах и мошенниках поданы здесь с привычным национальным остроумием. Пожалуй, наиболее интересные эссе - те, что так или иначе относятся к личности самого Рихлера. Эссе о школе, трогательный, даже щемящий рассказ об отце, пространное описание путешествия в Израиль - вот те вещи из книги,...
Заключительная книга этой трилогии по-своему выводит всю работу Бекера на новый уровень, здесь появляется этакий взгляд от автора, поскольку он ввел фигуру художника. Читатель, он же "разглядыватель" этих книг, получил возможность заглянуть в тот волшебный мир, который рождается в голове художника. Автор, так сказать, приоткрыл нам дверь в свою засекреченную мастерскую.
Во-первых, и трилогия, таким образом, закольцовывается. Во-вторых, книга становится еще более интересной и для...
Во-первых, и трилогия, таким образом, закольцовывается. Во-вторых, книга становится еще более интересной и для взрослого читателя (а таких, мне почему-то кажется, может быть даже больше, чем детей и подростков), так как этакая "постмодернистская" игра раздвигает рамки жанра, рамки истории.
Стоит ли говорить о собственно рисунках, о манере художника? Это ясно уже и по первым двум книгам серии Бекера. Это того рода "бессловесные" книги, на которых хочется воспитывать фантазию у ребенка.
Сравнивать рисунки Олейникова с классическими иллюстрациями Милашевского не стоит. Это рисунки разных эпох, а у каждой эпохи свое видение "Конька-горбунка". Новое издание предлагает современный взгляд на детскую сказку. Можно сказать, что это взгляд современной "визуальной культуры": быстрая смена кадров, как в кино, чередование крупности (есть общие планы, есть средние и крупные), острые ракурсы комикса, абстрактные решения, постоянная динамика, в том числе в выборе...
Нельзя не отметить то, как удачно сверстана книга, как грамотно выстроен макет. Есть и рисунки на разворот, есть и на страницу, а есть страницы, где текст проиллюстрирован серией кадров, практически это мини-клип, взбадривающий текст быстрой иллюстрацией - скорее для атмосферы, чем для "разжевывания слов". В общем, отличная книга.
Про прочтении сейчас, уже в другом времени, роман вызвал не восхищение героем, а ужас... Прежде всего той безжалостностью к себе, которая переходит границу обычной требовательности. С другой стороны восхищенный идеалист неофит, может быть, и ведет себя именно так в предложенных обстоятельствах. Однако человечности в книге мало - на ее место пришла испепеляющая все на своем пути идея.
Написанная белым стихом пьеса Островского не очень похожа на те пьесы, по которым его все знают. В определенной степени она продолжает пушкинского "Бориса Годунова". Во всяком случае хронологически. Островский с его шекспировским чутьем смог оформить исторический сюжет в стройную пьесу. Читается с интересом, несмотря на эпический объем.
На мой взгляд, одна из лучших русских книг 19 века. К сожалению, сегодня оценивают ее поверхносто, что во многом связано с отношением к непростой фигуре - Герцену. Но упрощать не стоит. И "Былое и думы" могут, кстати, послужить прекрасным объектом для изучения собственно личности Герцена. Книга вобрала в себя многие жанры - роман, роман воспитания, автобиографию, философский трактат... Пожалуй, одна из сильнейших сторон - бытописание. Первая половина книги, касающаяся России, -...
Натан Эйдельман был из тех историков, которые умеют увлекать читателя. Пусть некоторые его мысли можно назвать достаточно спорными (в т.ч. те, что читатели найдут в этих книгах, особенно в "Грани веков", посвященной Павлу Первому и истории его свержения), однако нельзя не восхититься умением автора передавать историческую интриг и протягивать события 18-19 веков в наше время!
По сравнению с более поздними книгами Кундеры, в которых автор отдал щедрую, как мне кажется, дань литературному псевдофилософствованию и надуманному мелодраматизму, в этом сборнике рассказов он далек от искуственности. В небольшой книге больше жизни, искренности и чувств, что во "взрослых" рассказах Кундеры. Хотя некоторые сюжеты похожи, но простить общность их можно, помня, что автор был молодой.
Очень пригодился этот путеводитель при поездке по Золотому кольцу. Помогли во многом небольшие карты центральных частей города: по окончании экскурсоводческого сопровождения хочется погулять самостоятельно, а делать это лучше, конечно, с картой. Приятно также, что составители затронули в своей книге не только те города, которые, собственно, и составляют кольцо, но и "сопутствующие" города и городки.
Очень толковый путеводитель с массой полезной и занимательной информацией. Об оформлении не говорю - оно на высоте, как обычно в этой серии. Правда, надо отметить, что сопутствующая информация (вроде номеров автобусных маршрутов и т.п.) уже не соответствует кое-где реальности, но вины авторов в этом, конечно, нет.
Вообще, главный недостаток книги такой: по прочтении/разглядывании сразу хочется поехать во все города разом! Хотя я, например, начал претворять в жизнь это желание, все равно...
Вообще, главный недостаток книги такой: по прочтении/разглядывании сразу хочется поехать во все города разом! Хотя я, например, начал претворять в жизнь это желание, все равно городов осталось очень и очень много.
Грамотно составленное издание, в котором найден, мне кажется, баланс между описанием города, городских маршрутов и маршрутов по пригородам. Причем затронуты не только наиболее известные пригороды - Царское село, Павловск и Петергоф, - но также менее "заезженные" Гатчина, Ораниенбаум и Кронштадт.
К недостаткам можно отнести все-таки сосредоточенность авторов путеводителя на центральной части центра Петербурга, я бы сказал. Т.е., описание многих интересных районов бывшей имперской...
К недостаткам можно отнести все-таки сосредоточенность авторов путеводителя на центральной части центра Петербурга, я бы сказал. Т.е., описание многих интересных районов бывшей имперской столицы осталось "за бортом".
Дневники Сергея Прокофьева в первую очередь будут интересны, безусловно, поклонникам творчества композитора. Объём издания впечатляет: два огромных тома по 800 с лишним страниц плюс дополнительный том с фотографиями. Дневники начинал писать студент Петербургской консерватории, а закончил знаменитый композитор и пианист, который собирался возвращаться из эмиграции в Россию.
Литературный талант Прокофьева отмечали все. Стиль Прокофьева прост и выразителен. Но дело, конечно, не только в стиле,...
Литературный талант Прокофьева отмечали все. Стиль Прокофьева прост и выразителен. Но дело, конечно, не только в стиле, а – прежде всего – в личности автора дневников. Прокофьев – Художник с оригинальным и неповторимым мировоззрением, напоминающим космос: с одной стороны в нём всё упорядочено, всё стоит на своих местах, с другой стороны – в нём царят стихийные созидательные силы, логике не доступные.
Читая дневники, записи в которых делались практически каждый день (пусть с опозданиями, из-за которых композитору приходилось «догонять» дневник), с самого начала убеждаешься в той исключительной, стальной уверенности композитора в своих способностях и своём предназначении. Иногда эта уверенность перетекает в некоторое бахвальство (впрочем, обоснованное), пренебрежение к другим людям, которых остроумно ироничный, даже саркастический автор награждает неприятными определениями. Но, как правило, это распространяется лишь на область музыки. Нередко самолюбие Прокофьева ущемлялось – достаточно почитать страницы, посвящённые противоречивому Дягилеву и работе с ним, а также места, связанные с дирижёром Сергеем Кусевицким. Важную линию в дневниках составляет дружба-соперничество Сергея Прокофьева и Игоря Стравинского, чья известность болезненно воспринималась Прокофьевым.
Многократно отмечалось, что Прокофьев – человек чёрствый, равнодушный, беспринципный. Но по-настоящему Прокофьева-человека можно узнать только теперь, с публикацией дневников, которым он доверял самые личные мысли. По записям можно проследить становление его личности. И здесь необходимо отметить существенную деталь. С годами менялось окружением композитора, приходили и уходили люди, менялись предложенные жизнью обстоятельства, однако Прокофьев обладал уникальным даром – сохранять полезную художнику «детсткость» души, которая во многом питала его музыку.
Мысли о чёрствости Прокофьева невольно отступают при чтении страниц, связанных с его другом, пианистом Максом Шмитгофом, чьё самоубийство глубоко переживалось Прокофьевым.
Дневники, как и любое другое произведение подобного жанра, вольно или невольно сохраняет дух эпохи. Записи Прокофьева – своеобразная энциклопедия заката эпохи Российской империи. При всей их сосредоточенности почти исключительно на сферах интересов автора они рисуют картину быта России 1910-х годов, эмигрантской жизни, а также европейской художественной жизни 1920-х годов.
"Записки юного врача" и примыкающий к ним "Морфий" - одна из лучших вещей Булгакова. В нем писатель был традиционен, т.е. следовал традициям классической русской литературы. Но в то же время был остро современен и наполнял современным содержанием классическую, в общем, форму. В тени "Мастера и Маргариты" цикл рассказов потерялся, как потерялись многие другие, более сильные, произведения Булгакова. Однако "Записки юного врача" - не стареют.
Очень занятное издание. Мало того, что автобиография издана в полном объеме, без издательских купюр, так еще и дополнена диском с записями Прокофьева-исполнителя. Если бы Прокофьев не стал композитор. он вполне мог стать писателем. Причем писателем пушкинского направления. Ясный, простой, твердый и лаконичный язык Прокофьева вместе с тем, несмотря на простоту, очень образный. Поэтому жизнь композитора, который пережил много события и повстречал множество людей, при чтении становится просто...
Наверное, далеко не все, кто читал романы Достоевского, знает, что у него есть еще и "Дневник писателя". Заметки, которые и составили этот дневник, писатель публиковал, как правило, в качестве отклика на те или иные события общественной жизни. Поэтому статьи и очерки "Дневника" - это не только публицистические произведения Достоевского, но также и хроника русской жизни. Плюс ко всему еще и творческая лаборатория писателя. Поэтому читать интересно!
Понятно, что к роману Мариенгофа можно предъявлять множество претензий: все-таки фигура Сергея Есенина столь популярна, что среди его поклонников этот роман не может не вызывать отторжения. Вместе с тем тот факт, что Есенин долгое время общался с Мариенгофом (хотя перед смертью старался размежеваться с ним и другими имажинистами), все же заставляет с интересом подойти к книге. В ней много несусального Есенина. И даже если в "Романе без вранья" есть доля вранья, которое называется...
Сказки братьев Гримм запали в детстве. И надо сказать, что, по счастью, даже сейчас при прочтении они не потеряли своего очарование. Очарование это мрачное, жестокое - как и подобает немецким сказкам.
Я бы не назвал "Сорок первого" одним из лучших произведений о Гражданской войне: этой повести (как и ранней повести Лавренева "Ветер") вредит налет романтичности (понятно, что решает он его скорее в классицистском духе), не хватает естественной жесткости. Другое дело - повесть "Седьмой спутник", это действительно одна из лучших вещей о Гражданской войне!
Эта книга стала приятной неожиданностью. Дневники Пушкина (которые он, к сожалению, регулярно не вел) печатали обычно в собраниях сочинений, не издавая их отдельно. А всевозможные заметки Пушкина все же заслуживают того, чтобы читатели - большое количество читателей - с ними познакомились. Вероятно, для кого-то Пушкин станет даже ближе, ведь такая "неформальная" проза делает любого автора более "человечным".
При прочтении не оставляло ощущение, что столь быстрая реакция на трагическое событие - всего лишь "заданность", которая неизбежна в условиях "издательского проекта", к которым так и хочется причислить Бегбедера. Раскрученность писателя сама по себе заставляет с сомнением относиться к искренности его высказываний. Хотя, казалось бы, уж здесь не та тема, чтобы не быть искренним!
Царевич Алексей - фигура в русской истории противоречивая. Во многом благодаря позднейшим "наслоениям" (например, из-за фильма "Петр Первый" с Симоновым и Черкасовым) жизнь и личность царевича превратно рассматривают. Книга Николая Павленко, который, надо отметить, симпатизирует своему герою, стала попыткой посмотреть на Алексея Петровича под другим углом.
При первом чтении пьеса "Мандат" произвела впечатление яркого и очень смешного произведения. При следующем прочтении, когда пыл уже угас, пьеса, хотя по-прежнему вызывала смех, уже не поражала - она сейчас мало актуальна. Зато "Самоубийца", без сомнения, пьеса на все времена! Смешная, остроумная, в чем-то даже водевильная, она в то же время страшная. И эффект этой "страшности", нарастающий к концу действия, наступает в полной мере уже после того, как закрыта книга.
Книга Рязанова выдержала не одно издание. Причем с каждом новом автор публикует дополнительные материалы: время идет, и мемуары естественным образом пополняются. Поэтому - а это, на мой взгляд, одно из главных достоинств книги - мы имеет возможность проследить творческий и жизненный путь самого Рязанова, а также тот путь, который проделала страна. Не все главы в книге одинаково интересны - некоторые явно скучны, признаться, либо же слишком эмоционально-субъективно написаны.
Джейн Остин пишет (пусть будет в настоящем времени) увлеченно, и эта ее увлеченность чувствуется с первых строк. Ведь она сразу привлекает читателя и заставляет сопереживать героям. Несмотря на обилие пародийных страниц, которые написаны с чисто английским чувством юмора, герои не теряются на их фоне.
Помимо широко известных повестей о Томе Сойере и Геке Финне в книгу, что приятно, вошли также рассказы Марка Твена. Хотя эта сторона творчества Твена достаточно известна, в последнее время она как-то отступила перед его более крупными вещами. А зря. Юмористические рассказы Твена - образец жанра. Причем некоторые из них сочетают в себе также элементы сатиры, что, кстати, делает их современными!
Несмотря на то, что самая известная книга Милана Кундеры считается также и его лучшей книгой, у меня она симпатии, к сожалению, не вызвало. С одной стороны - мастерское изложение событий, описания, обрисовка характеров. С другой два недостатка, которые лично для меня перебивают все положительные моменты. Первый: очевидное довления политической, сиюминутной составляющей (сколько неприятных высказываний о русских в книге!). Второй: в книге нет, можно сказать, персонажей, которых, будь они...
Трудно забыть простых, но пронзительных, пронимающих сердце слов державинского "Снигиря"... Даже в этом стихотворении, по-моему, сконцентрирована сама суть державинской поэзии. Авторская искренность, возведенная в принцип, ясность и чистота слога, библейская мощь в простых словах. Все эти черты, ставшие новым словом в русской поэзии, можно найти и в других стихотворениях поэта, в том числе в анакреонтических одах, которые Гаврила Романович писал под старость.
Не совсем понятно, почему книги Гумилева выходит в серии "Белогвардейский роман", потому что в привычном смысле поэт не был белогвардейцем - он просто служил в царской армии. "Записки кавалериста" - не только очерки, в котором запечатлены ощущения (так вернее) автора от пребывания на фронте во время Первой мировой. Это еще и очерки армейского быта, галерея русских типов. Описание поведения русских солдат во время боев - лучшее в книге Николая Степановича.
Николай Павленко - автор многих книг о русском 18 веке. И знания его, конечно, никто не ставит под сомнения. Однако есть - лично для меня - какие-то просчеты в биографии Екатерины Второй. Не только не хватает привлекательности для читателя (глупо отрицать эту нужную научной литературе черту), но и более трезвого взгляда на героиню книги. Конечно, весь путь, который проделала она, выписан хорошо (пусть и без охвата всего контекста). Но при этом четкий образ почему-то не получается.
Вл. Томсинов в этой серии уже писал о графе Аракчееве. Теперь книга о Сперанском, который, кстати, был другом Аракчеева, что само по себе многих может удивить. Взгляд автора тривиальным не назовешь, но, быть может, ему не хватает критического отношения к своему герою - получается порой слишком слащаво.
Актуальность книги о Достоевском подтверждается тем, что она регулярно переиздается. Значит, читатели ищут в биографии писателя ответы на вопросы, которые и они ставят перед собой сами, и которые ставит перед ними жизнь. Книга Селезнева - не сухая академическая биография. Художественный взгляд автора, на мой вкус, позволил ему ближе подойди к проникновению в непростой мир Достоевского.
Чуковскому повезло - он прожил столь долгий век, что успел перевидать множество людей не просто разных поколений, но разных эпох. Чехов, Блок - наиболее крупные, пожалуй, имена их тех, о ком пишет Чуковский. И приятно было читать эту книгу без купюр - все-таки без очерков о Гумилеве и Пастернаке она бы проиграла.
О Ермаке слышали все. Однако мало кто в действительности представляет, кем он, собственно, был. Не просто первопроходец, но, по-своему, проводник русской государственной политики, может быть, и не по своей воле. Приятно, что в этой серии издали эту книгу Руслана Скрынникова, который к судьбе Ермака обращался в прежних своих работах. Здесь же издание серьезно расширено.
Михаил Андреевич Милорадович давно заслуживал книжной биографии - она наконец появилась. Герой Отечественной войны, деятельный администратор и, наверное, политический интриган, он слишком сложная личность, чтобы как-то однозначно его оценивать... Сама по себе книга - это большой плюс. Однако есть минус - то, как она построена. Автор почему-то практически устранился, отвел себе роль немногословного комментатора. Основной голос в книге задают воспоминания, дневники, письма, документы, которые...
Если рассказы, представленные в книге, многократно публиковались и давно стали классикой русской литературы, то статьи "Несвоевременные мысли" публикуются намного реже. А между тем они заслуживают внимания хотя бы потому, что позволяют по-иному взглянуть на Горького. Не на лояльного к большевикам партийца, а на писателя и человека, которого ужасают происходящие в стране события.
Очень приятно, что наконец появилась у нас биография Горького, написанная взвешенно, объективно и без киданий из одной крайности в другую. В книге Басинского нет ни идеализации писателя, какая была в советские годы, ни откровенного очернения, которое бытовало в вульгарном литературоведении начиная с конца 80-х годов. Горький, что видно по книге, личность титанического масштаба, и подходить к ее описанию с позиций бытовых было бы глупо. У Басинского получился объемный взгляд. Причем автор, в...
Эта книга, наверное, одна из лучших писательских биографий, выпущенных в знаменитой серии. А для Игоря Золотусского Гоголь давно стал глубоко личной темой. Поэтому и читать интересно: своего героя автор любит, и эта любовь передается читателям. Для кого-то Гоголь - сумасшедший, для кого-то - хитрец, для кого-то - религиозный писатель, для кого-то - мистик. А для большинства он, конечно, просто великий русский писатель.
Алексей Карпов - известный специалист по историии Древней Руси. Поэтому книга о великом князе Юрии Долгоруков по определению не могла быть плохой. Князя мы знаем почти исключительно по его "связи" с Москвой. Поэтому лично мне прочитанная книга позволила узнать о его деятельности шире. Кроме того, интересно было прочитать и о взаимоотношениях князя со своим старшим сыном Андреем Боголюбским, чья деятельность, в свою очередь, оказала столь большое влияние на всю русскую историю.
Рассказы очень понравились. Конечно, это не самые известные произведения, за которые все любят О.Генри (вроде "Дары волхвов", "Последний лист"...), однако и здесь можно найти несколько прекрасных образцов классической новеллы, в которой есть все черты автора - остроумие, захватывающие сюжеты, точная прорисовка персонажей.
Книга об испанском архитекторе Антонио Гауди сравнительно небольшая по объёму. Она сочетает в себе и краткий рассказ о жизни и творчестве Гауди, а также - пожалуй, это самая привлекательная сторона издания - альбом с фотографиями его творений. Читается легко и быстро (при этом текст довольно информативен; авторство не указано), а вот смотрится долго, подробно и, главное, с большим удовольствием.
Вообще, когда смотришь иллюстрации, возникает твердая уверенность, что Гауди жил не здесь. Он был...
Вообще, когда смотришь иллюстрации, возникает твердая уверенность, что Гауди жил не здесь. Он был явно из другого мира, из другого измерения. И всё, что он делал, имело, на мой непросвещенный взгляд, большее отношение к Богу, чем к нам. Не зря, например, на вопросы о том, почему он, мол, так долго строит собор Святого Семейства, Гауди говорил, что его заказчик не торопится. Вместе с этим - об этом говорится в книге - Гауди, так сказать, твердо стоял на чудной земле Каталонии, впитывая её культуру, искусство.
И очень хорошо, что Гауди - один, что его нельзя повторить - ни его идеи, ни его фантазию, ни его во всех смыслах ручную работу, его "тотальную архитектуру", когда продумывалось всё до мельчайших деталей, вплоть до интерьера и мебели.
Умер он, оказывается, тоже весьма оригинально: его сбил трамвай - кондуктор не успел затормозить, заметив "бродягу". "Бродяга" пренебрежительно относился к одежде, он же жил не здесь и сейчас.
И пара цитат.
О Гауди: "Гауди не верил в современность. Он хотел найти радикально новые способы быть радикально старым".
Сам архитектор: "Искусство - это нечто настолько возвышенное, что оно должно сопровождаться страданием или горем, которые создают в человеке противовес; иначе оно разрушило бы всякое равновесие".
"Владимирские проселки" и "Капля росы" в свое время стали чуть ли не основположника жанра лирической повести, получившей распространение в 50-60-е годы. Удивительно, что книги читаются и сейчас. Я читал "Проселки" не только как исторический документ, хотя повесть сильна и этой стороной - описнием быта русских крестьян того времени, но и как удивительный пример владения русским языком. Эта книга - наблюдения, сделанные во время 40-дневного путешествия (пешего) по...
Жанр "отрывка", миниатюры - один из интереснейших в литературе. В кратком объеме, в сжатой форме он позволяет писателю сказать то, что не "влезает" в большой рассказ. Более того, отрывок - это запечатление момента, в том числе момента рождения мысли. "Камешки на ладоне" Владимира Алексеевича Солоухина - прекрасный пример этого уникального жанра. Быт под пером такого мастера слова приобретает черты лирической волшебности.
В этой книге собраны те новеллы О. Генри, которые прежде на русский не переводились. При прочтении некоторых рассказов возникло ощущение, что, может быть, не переводили потому, что качественный их уровень заметно ниже наиболее известных, ставших уже классическими рассказов писателя. За исключением нескольких произведений (например, первый рассказ в книге "Халиф, часы и купидон"), в книге все же не слишком много достойных рассказов.
В этой повести Довлатова есть все, что характерно для его творчества. Галерея прекрасно выписанных человеческих типов. Анекдотические сюжеты. Точные детали. Краткие, но емкие и выразительные описания быта "простых советских людей". И, конечно, авторская ирония, столь характерная для всех вещей Довлатова. Эта ирония имеет древнюю природы: у смеха Довлатова во многом защитная функция. Рассказчик не просто рассказывает своим читателем, а точнее слушателям, во многом забавные, а во многом...
Повесть Виктора Некрасова - "первая ласточка" целого направления в советской прозе 50-60-х годов. Написанная сразу после войны, она открыла собой так называемую "лейтенантскую прозу". В противовес партийной, официозной, "генеральской" литературе повесть рассказывала о тех, на ком, собственно, и стояла армия - о солдатах и о младшем офицерском составе. Вчерашние школьники теперь сражаются за Родину, но при этом война не вытравливает из них ничего человеческого....
"Одиночество и свобода" - может быть, одна из самых заметных и лучших книг, написанных в эмиграции. Пусть это книга литературоведческих и критических эссе, а не роман или сборник рассказов. Достоинств ее это не умаляет. А Георгий Адамович - без сомнений, лучший литературный критик 20 века. Владеющий слогом, проницательный, современный, образованный, он зрел в корень. Масса догадок, критических озарений и даже прозрений. Он не боялся обидеть словом (пусть даже постфактум, уже после...
К истории несчастного Ивана Антоновича Евгений Анисимов обращался в своих книгах несколько раз ("Елизавета Петровна", "Дворцовые тайны"), однако только в этой книге история наследника российскиго престола (а формально даже императора) рассказана в полной мере.
Нескучное, как всегда у Евгения Анисимова, повествование здесь приобрело еще одну черту - трагичность. Трудно читать без содрогания описание заключения семьи малолетнего императора в архангельских Холмогорах, а затем...
Нескучное, как всегда у Евгения Анисимова, повествование здесь приобрело еще одну черту - трагичность. Трудно читать без содрогания описание заключения семьи малолетнего императора в архангельских Холмогорах, а затем многолетнего пребывания в одиночной камере Шлиссельбургской тюрьмы.
Пожалуй, прочитав именно эту книгу, можно не просто понять, но ощутить, что история вообще, а российская история в особенности, завязана на трагедиях шекспировских страстей и шекспировского же масштаба.
Как теперь становится очевидно, Николай Заболоцкий - один из крупнейших поэтов века. Начинавший с сатирических, абсурдистских столбцов, Заболоцкий в конце жизни стал писать исполненные классической строгости и ясности стихи. В одной книге собраны произведения, относящиеся к разным периодам его творчества. И по ним вполне можно проследить его поэтическую эволюцию. Причем Заболоцкий проделал тот путь, какой проделывали многие русские поэты, начинавшие с экспериментов или - часто - шутовских...
Те, кто еще не знаком с ним, имеют возможность прочитать с одной стороны столбцы "Меркнут знаки Зодиака" (на мой взгляд, одно из музыкальнейших стихотворений русской поэзии), "Ивановы", с другой такие поздние шедевры как "Не позволяй душе лениться", "В этой роще березовой", "Некрасивая девочка".
"Тихие лирики", которых "открыл" несколько десятилетий назад критик Вадим Кожинов, сегодня, к сожалению, совсем не популярны. Их не читают. А ведь Рубцов, быть может, один из значительнейших поэтов русской литературы века. С одной стороны - простота, ясность, "незаумность" его стихов логично отталкивают современных читателей, привыкших к литературным скандалам. С другой - его стихи отличаются здоровым чувством Родины, а историзм, столь свойственный русской поэзии...
Не знаете, что почитать?